Династия Мамонтовых прославились на самых разнообразных поприщах: и в области промышленной, и, пожалуй, в особенности в области искусства. Мамонтовы были железнодорожными, металлургическими и машиностроительными магнатами. Мамонтовская семья была очень велика, и представители второго поколения уже не были так богаты, как их родители, а в третьем раздробление средств пошло еще дальше. Происхождением их богатств был откупщицкий промысел, что сблизило их с небезызвестным Кокоревым. Поэтому при появлении в Москве они сразу вошли в богатую купеческую среду.

Из знаменитых российских купцов первой гильдии Мамонтовы были среди тех немногих, кто принадлежал к православной вере. Мамонтовы – фамилия традиционно сибирская, но наиболее достоверные сведения о родоначальниках династии сохранились в исторических документах Тамбовской губернии. В более поздних источниках появляются данные и об их торговой деятельности. Основным занятием Мамонтовых было возведение православных монастырей. Со временем представители этого рода становятся предприимчивыми и вполне состоятельными купцами. Известно, что в продолжении нескольких поколений судьба не раз связывала это семейство с прославленными родами Сапожниковых, Морозовых, Третьяковых – самыми маститыми русскими купеческими династиями. Так, Всеволод Мамонтов женился на Елене Свербеевой, представительнице одного из древнейших дворянских родов. Известно, что Свербий пришел служить к Ивану Калите еще в XIII веке.
Род Мамонтовых ведет свое начало от Ивана Мамонтова, о котором известно лишь то, что он родился в 1730 году и что у него был сын Федор Иванович. Федор Мамонтов родился в 1760 году и происходил из мещан Калужской губернии. Всю свою молодость он прожил в подмосковном Звенигороде, зарабатывая на жизнь винной торговлей, так что сыновья его были уже богатыми людьми. Он занимался и благотворительностью: памятник на его могиле в Звенигороде был поставлен в благодарность за помощь в восстановлении города после нашествия французов во время Отечественной войны 1812 года. У него было три сына – Иван, Михаил и Николай. Михаил, видимо, не был женат, во всяком случае, потомства не оставил. Два других брата были родоначальниками двух ветвей почтенной и многочисленной мамонтовской семьи.
Иван Федорович Мамонтов родился в 1807 году. Однако прожил он недолго, оставив после себя троих детей, и слыл достаточно удачливым деловым человеком. Иван Федорович принадлежал к десятке крупнейших винных откупщиков России, чьи доходы превышали два миллиона долларов. Он занимался винным откупом в Сибири – сначала в Шадринске, затем в Ялуторовске, а в 1849 году переехал с семейством в Москву. Иван Федорович прошел путь от провинциального купца к верхушке московского предпринимательства, и в 1853 году был возведен в потомственное почетное гражданство. Помимо торговли он серьезно занимался и строительством. Таким был главный опыт вовлечения российского частного капитала в малоизученное дело. Инженер и промышленник Федор Васильевич Чижов, разглядев в Мамонтове-старшем родственную душу, предложил ему построить собственную железную дорогу. Замысел дерзкий, поскольку для его осуществления нужно было вложить серьезные деньги: стоимость работ по прокладке лишь одной железнодорожной версты достигала 40-90 тысяч рублей. Словом, средства требовались немалые, особенно если учесть масштабы России. Обследовав наиболее оживленные дороги, ведущие в Москву, будущие компаньоны посчитали таковой тракт со стороны Троице-Сергиевой лавры. Но на этом подготовительные работы не закончились. На въезде в Москву, возле Крестовской заставы, поставили походную палатку, раздвижной столик и несколько недель, сменяя друг друга, днем и ночью записывали в тетрадь повозки с грузом, с ездоками, порожние прогоны.
Скрупулезные подсчеты показали хорошие перспективы. И вскоре на месте палатки закипела работа; новоиспеченная компания – Троицкая железная дорога – тянула рельсы на 66 верст от Москвы, до самого Сергиева Посада. Концессию компаньоны получили в конце 1859 года, а спустя всего четыре года победно прогудел, отстукивая по рельсам, новенький паровоз. Затраты окупились с лихвой. Уже в 1865 году по Троицкой железной дороге было перевезено 456 тыс. пассажиров и 9,5 млн. пудов грузов, прибыль составила 467 тыс. руб. Иван Мамонтов добился этого результата благодаря своей прозорливости и расчетливости. Это был маркетинг XIX века. После Ивана семейный бизнес продолжил его брат Николай. А следующим был сын Ивана – Савва, самая выдающаяся фигура из династии Мамонтовых.
Савва Мамонтов родился 15 октября 1841 года в далеком зауральском городке Ялуторовск Тобольской губернии. Семья Мамонтовых жила богато: арендовала роскошный особняк, устраивала приемы, балы. Образ жизни Мамонтовых был не типичен для капиталистов тех времен, связей и знакомств в Москве у И.Ф. Мамонтова не было. В 1852 году умерла мать Саввы Мамонтова – Мария Тихоновна. Семья Мамонтовых переехала в более простой (но и более просторный) дом. В 1855 году Савва вместе со своими двоюродными братьями Виктором и Валерьяном был отдан в гимназию и проучился там год без особых успехов. Видя это, отец определил его в Петербургский Институт Корпуса гражданских инженеров (Горный институт), учащиеся которого получали как инженерные, так и военные знания. В августе 1854 года Савва вместе с двоюродными братьями были зачислены в корпус. В это время их отцы, Иван и Николай Мамонтовы, задумали создать нефтеторговую фирму.
Савва демонстрировал хорошее поведение, однако имел черту увлекаться интересными ему предметами, игнорируя другие: так, быстро выучив немецкий язык и имея по нему отличные баллы, он получал двойки и тройки по латыни. Успехами в образовании он не отличался, чем вызывал беспокойство своего отца.
Из-за эпидемии скарлатины И.Ф. Мамонтов забрал сына в Москву, и Савва вернулся во Вторую гимназию, где учился ранее. Семья переехала в новый дом и приобрела имение Киреево (подмосковные Химки). В 1856 году некоторые из получивших амнистию декабристов остановились в доме Мамонтовых.
Начиная с 1858 года Савва регулярно посещал театр и высказывал свое мнение о постановках в дневнике. Он выступал в роли Кудряша в «Грозе», где роль Дикого исполнял сам автор – А.Н. Островский. Семья Саввы устраивала вечера, где проводились обсуждения спектаклей и книг, пение, музицирование. Поначалу Иван Федорович был доволен сыном, ходил на спектакли, но потом, видя, как велик интерес Саввы к сцене, отослал его подальше от театральных соблазнов – в Персию – учиться торговать. «Ты вовсе обленился, перестал учиться классическим предметам… и предался непозволительным столичным удовольствиям музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе», – сокрушался отец.
В 1860 году Савва не выдержал экзамена по латыни и был зачислен на повторное обучение, что тяжело переживалось и им, и его отцом. Латынь за Савву сдал другой юноша, а сам Савва поступил в Петербургский университет, переведясь затем на юридический факультет Московского университета. В 1862 году Савва по настоянию отца занялся предпринимательской деятельностью.
И.Ф. Мамонтов занялся строительством железных дорог. Летом 1863 года была запущена Троицкая железная дорога. Иван Федорович был избран членом правления этой дороги. Савва же все больше увлекался театром, вошел в театральный кружок. Отец Саввы с тревогой относился к праздным увлечениям сына. Сам Савва все хуже учился в университете.
Видя это, Иван Федорович Мамонтов решил отправить Савву по делам Закаспийского товарищества (он был его сооснователем) в Баку. Осенью 1863 года Савва Мамонтов стал руководить центральным Московским отделением товарищества.
В 1864 году Савва посетил Италию, где начал брать уроки пения. У продолжателя дел торгового дома Мамонтовых оказался прекрасный оперный голос. После недолгих занятий с местными преподавателями он получил приглашение одного из миланских театров дебютировать в двух басовых партиях в операх «Норма» Беллини и «Лукреция Борджиа».
Но, прослышав об успехах сына, отец срочно отозвал его в Москву, и только этот вызов помешал дебюту русского купца на миланской оперной сцене. Кстати, на коммерции Мамонтова это увлечение не отразилось: вернувшись в Москву, Савва снял здание на Ильинке и открыл собственное дело – торговлю итальянским шелком.
В Италии он также познакомился с дочерью московского купца Григория Григорьевича Сапожникова – Елизаветой, впоследствии ставшей его женой (свадьба состоялась в 1865 году в Киреево). Семья Сапожниковых занимала высокое положение в обществе, и согласие на брак было подтверждением прочности позиций Мамонтовых. Елизавете было около 17 лет, она не отличалась особой красотой, но любила читать, пела, много занималась музыкой. Савва стал компаньоном Сапожниковых.
Молодая семья поселилась в доме на Садовой-Спасской улице, купленном отцом Саввы Мамонтова. Этот особняк неоднократно перестраивался.
Через несколько лет Савва Иванович вновь уехал в Италию – в Рим, где на этот раз раскрылся другой его талант. Скульптор Марк Антокольский, с которым Мамонтов познакомился в Риме, так отозвался в письме к критику Стасову о необычном купце: «Он один из самых прелестных людей с артистической натурой… Приехавши в Рим, он начал лепить – успех оказался необыкновенный! Вот вам и новый скульптор! Надо сказать, что, если он будет продолжать, и займется искусством свободно хоть годик, то надежды на него очень большие».
Конечно, Савва Мамонтов не мог оставить дела и заняться лишь скульптурой, но интерес к ней он пронес через всю жизнь.
19 августа 1869 года умер Иван Федорович Мамонтов. Как в точности было распределено его наследство, неизвестно. Но Киреево и большая часть капитала достались старшему брату Саввы – Федору Ивановичу, который в ту пору был уже тяжело болен и сам вести дела не мог. 28-летний Савва получил контрольный пакет акций Тверской железной дороги. И.Ф. Мамонтов был крупным акционером и директором общества Московско-Ярославской железной дороги, возглавляемого Федором Васильевичем Чижовым. Всегда симпатизировавший молодому Мамонтову, Чижов взял его под свою опеку: вводил в курс дела, объяснял устройство сложного механизма торгово-промышленных отношений, знакомил с особенностями управления предприятием. В 1872 году по его рекомендации Савва занял пост директора общества Московско-Ярославской железной дороги. Савва Мамонтов избирается гласным Городской думы и действительным членом Общества любителей коммерческих знаний, становится признанным членом московского купечества.
Наследник контрольного пакета акций имел право единолично принимать решения, и Савва Иванович продемонстрировал в бизнесе, как это важно – быть художником в своем деле, увидеть и воплотить то, что никто пока не видит. Первым решением нового хозяина дороги было – тянуть дорогу дальше, от Ярославля до Костромы. Это вызвало недоумение у многих: зачем нам Кострома, кто поедет в эту глушь? Если уж строить, то на Запад, в Европу, а не в «медвежьи углы России». Но Мамонтов смотрел дальше.
Савва Иванович верил, что здравый смысл и объективный интерес России победят. Поэтому он упорно прокладывал свой путь, и скоро дорога Москва-Кострома вошла в строй и стала приносить прибыль, что еще раз доказало правильность его расчетов.
По мнению членов семьи, Савва умел находить себя абсолютно в любой сфере. Чем бы он ни занимался, любому делу Савва придавал творческую окраску. С юных лет Савва был завсегдатаем московских художественных выставок. Он явно был артистической натурой. Уже в зрелом возрасте он создал театр «Русская частная опера», был вдохновителем многих культурных проектов. В своем коттедже на Садовой-Спасской улице Мамонтов устраивал оперные спектакли, основными участниками которых были преподаватели и студенты Московской консерватории и музыканты из многих ведущих театров. О значимости театра Саввы Мамонтова говорит хотя бы тот факт, что его солистом в течение четырех сезонов – с 1896 по 1899 год – был Федор Шаляпин. Савва Мамонтов не только поощрял искусство и давал на него деньги, но также и сам порой участвовал в постановках. С раннего возраста Савва общался с крупнейшими деятелями российской культуры. В некоторых операх он даже спел главные партии.
С именем Саввы Ивановича и его жены, Елизаветы Григорьевны, тесно связано одно из замечательных начинаний в области русского народного искусства: знаменитое Абрамцево. Это имение, расположенное в 12-ти верстах от Троице-Сергиевской лавры, на берегу живописной речки Вори, было куплено Мамонтовым в 1870 году у Софьи Сергеевны Аксаковой, последней представительницы семьи знаменитого писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, автора книги «Детские годы Багрова-внука», жившего в Абрамцево до самой смерти в 1859 году. У Аксакова подолгу гостили Тургенев, Гоголь, Хомяков, братья Киреевские и другие литераторы. Мамонтовым, впервые приехавшим в этот дом, показали тщательно сберегаемую «гоголевскую» комнату, как ее уважительно называл старый хозяин. В новых руках усадьба возродилась и вскоре стала одним из самых культурных уголков России. У гостеприимных хозяев Абрамцева собирался весь цвет русского искусства: музыканты, певцы и особенно художники – Репин, Васнецов, Серов, Антокольский, Врубель.
Савва Мамонтов продолжил славную традицию, с той лишь разницей, что его основные гости, жившие порой месяцами в Абрамцево, – художники, фактически весь цвет русской живописи того времени. Мамонтов хотел, чтобы талантливые живописцы могли свободно творить, не заботясь о бытовой стороне дела.
Кто знает, если бы не было этой вдохновляющей атмосферы Абрамцево, возможно, и не появились бы картины, составляющие сейчас золотой фонд русской живописи. Ведь именно здесь были написаны «Девочка с персиками» Серова (портрет дочери Саввы Ивановича – Веры), «Богатыри» и «Аленушка» Васнецова, пейзажи Поленова. С этим домом связаны репинские «Запорожцы», «Не ждали», «Крестный ход в Курской губернии»; «Явление Отроку Варфоломею» Нестерова, многие работы Врубеля.
«Направление старших, – писала Н.В. Поленова в своих воспоминаниях «Абрамцево», – не могло не отразиться на молодом поколении, на детях Мамонтовых и их товарищах. Под влиянием Абрамцева воспитывались художественно будущие деятели на разных поприщах искусства, оттуда вышли Андрей и Сергей Мамонтовы, их друг детства Серов, Мария Васильевна Якунчикова-Вебер и, наконец, Мария Федоровна Якунчикова, урожденная Мамонтова, племянница Саввы Ивановича, явившаяся преемницей в начатом Елизаветой Григорьевной деле художественного направления кустарных работ крестьян». Абрамцевым особенно занималась Елизавета Григорьевна Мамонтова, которой долгое время помогала художница Елена Дмитриевна Поленова. Но и сам хозяин вложил немало своего в эти начинания. Его, как скульптора, интересовала керамика, и он завел гончарную мастерскую, где наряду с другими художниками лепил сам.
В общении с художниками Мамонтов выступал на равных, был для них коллегой, а вовсе не богатым барином, который балуется искусством. Это и легло в основу «феномена Мамонтова» в русской истории. Савва Мамонтов не был ни меценатом, ни коллекционером, ни «другом русской культуры». Он был Художник и Предприниматель в одном лице, поэтому, наверное, его и не понимали до конца ни те, ни другие.
Все, с кем Савва Иванович делил интересы, пытались уговорить его «заняться настоящим делом». Художники недоумевали: что интересного находит Мамонтов в рельсах, шпалах, векселях и финансовых расчетах? Антокольский писал Савве Ивановичу: «Я думаю, что не вы с вашей чистой душой призваны быть деятелем железной дороги, в этом деле необходимо иметь кровь холодную как лед, камень на месте сердца и лопаты на месте рук». Железнодорожники же опасались: не помешают ли увлечения Мамонтова делам?
Но Савва Иванович искренне удивлялся: разве одно другому помеха? Разве в делах не требуется воображение, умение «увидеть статую в глыбе мрамора»? И без своего Дела, которое меняет лицо России, соединяет города железными дорогами, молодой предприниматель себя не представлял.
Еще Савва Иванович Мамонтов подарил миру Шаляпина. До этого малоизвестный начинающий певец был связан жестким контрактом с Императорским театром. Мамонтов, разглядевший в юноше необычайный талант, убедил его разорвать контракт, заплатил огромную неустойку и сразу поставил певца на первые роли в своем театре. Здесь, в обстановке всеобщего доверия и подлинного творчества, Шаляпин почувствовал, «будто цепи спали с души моей». Позже он вспоминал, что именно тогда, у Саввы, понял: математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвы до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением.
Фактически Мамонтов разработал и применил то, что впоследствии назовут «методом Станиславского», хотя сам К.С. Станиславский ясно представлял, кто его учитель, и очень уважал его. Патентовать свою театральную эстетику как «метод Мамонтова» Савва Иванович, конечно, и не думал, да и некогда было. Реформируя оперный театр, он ни на минуту не оставлял своих железнодорожных забот.
И в театре Мамонтов добился своего, хотя ему и пришлось работать в своей опере «всем». Как вспоминали коллеги, он режиссировал, дирижировал, ставил голос артистам, делал декорации. Савва работал буквально как «человек-оркестр». Зато теперь он с гордостью говорил: «У меня в театре – художники». Его актеры стали творцами своих художественных образов. Театр Мамонтова состоялся.
Деловые успехи Саввы Мамонтова известны гораздо меньше, чем его культурная деятельность. Однако и в этой сфере Савва добился не менее впечатляющих результатов. Приобретя солидный опыт финансиста-администратора в работе отделки и эксплуатации железных дорог, Савва в 1875 году занял пост главы правления фирмы по ремонту дороги в Донецком бассейне и стал главным акционером «Общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги», «Товарищества Невского механического завода», «Общества Восточно-Сибирских чугуноплавильных заводов». Он воплотил в жизнь дополнительный проект – построил Донецкую каменноугольную железную дорогу, соединившую Донбасс с Мариупольским портом. На его же деньги строилась окружная железная дорога рядом с Москвой. Донецкая каменноугольная дорога принесла Савве Ивановичу не только хорошие барыши, но и всероссийскую известность. Ее строительство продолжалось до 1882 года, и по его завершении Савва Иванович с удовлетворением заметил: «Дорога построена прекрасно». В начале 1890-х гг. правление Московско-Ярославской железной дороги приняло решение продлить дорогу до Архангельска, что соответствовало увеличению протяженности дороги почти в два раза. Савва Мамонтов считал данную дорогу необходимой стране и строил ее практически без финансовой заинтересованности.
Необходимость мамонтовских дорог для России подтвердилась окончательно, когда началась Первая мировая война, и все пути, ведущие на Запад, оказались блокированы линией фронта. И только две дороги – Северная и Донецкая – стали для России буквально дорогами жизни. Не случайно самый популярный в России журналист Влас Дорошевич отложил на время свои фельетоны и написал хвалебный гимн в честь Саввы Ивановича Мамонтова – статью «Русский человек»: «Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогами мы обязаны одному и тому же человеку – «мечтателю» и «затейнику», которому в свое время очень много доставалось за ту и другую «бесполезные» дороги, – С.И. Мамонтову. Когда в 1875 году он «затеял» Донецкую каменноугольную дорогу, протесты понеслись со всех сторон. Но он был упрям… И вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским «затеям».
Кроме этого, Савва Мамонтов занимался металлургией и машиностроением. Ему длительное время принадлежали производство локомотивов и несколько металлургических заводов, первый из которых располагался в подмосковных Мытищах. Завод, начинавшийся с небольшой лесопилки, постепенно развился в крупное предприятие.
В 1890-х гг. Савва начал грандиозный экономический проект: создание мощного конгломерата промышленных и транспортных предприятий, чтобы наладить производство локомотивов в России и сломать, наконец, монополию иностранных фирм на поставки паровозов в страну. Он приступил к реконструкции взятого у казны Невского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге, приобрел Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Эти предприятия должны были обеспечить транспортными средствами Московско-Ярославско-Архангельскую железную дорогу, и продолжить ее строительство, что позволило бы энергичнее осваивать Север.
В августе 1898 года Мамонтов продал 1650 акций Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги Международному банку и получил специальную ссуду под залог акций и векселей, принадлежащих ему и его родственникам. Это был очень рискованный шаг, который увенчался полным крахом Саввы Мамонтова. Савва переводил деньги для объединения и реконструкции заводов со счетов других предприятий, что было уже нарушением закона.
Мамонтов надеялся покрыть расходы путем получения государственной концессии на постройку магистрали Петербург-Вятка, у него были и другие планы прокладки дорог, поддерживаемые министром финансов С.Ю. Витте. В июне 1899 года Савва не смог расплатиться с Международным банком и другими кредиторами. Министерство финансов назначило ревизию. По некоторым источникам, ревизия была плодом интриг директора Международного банка А.Ю. Ротштейна и министра юстиции Н.В. Муравьева. В любом случае государство было заинтересовано в получении дороги.
Прокурор Московского окружного суда А.А. Лопухин писал: «То самое министерство финансов, которое в лице его главы, С.Ю. Витте, только что выступило в качестве инициатора в вопросе о предоставлении названному обществу выгодной концессии (на строительство дороги Петербург – Вятка – примечание), выступило в лице того же С.Ю. Витте с требованием об отобрании у него этой самой концессии и о принятии мер, которые были сознательно направлены к финансовой гибели и железнодорожного общества, и крупных его акционеров». Несомненно, С.Ю. Витте, до некоторого момента находившийся в дружеских отношениях с Мамонтовым, резко поменял свою позицию.
Савва еще мог распродать имущество и погасить задолженности, но дело было доведено до суда. В газетах циркулировали слухи об огромных хищениях средств. Несмотря на все усилия друзей и положительное мнение рабочих, 11 сентября 1899 года Савва Иванович Мамонтов был арестован. Его обвинили в том, что с помощью целой системы авансов, под заказы подотчетных сумм, а также растрат и подлогов, он перевел из средств правления Московско-Ярославской железной дороги в Невский Механический завод, а оттуда в собственное распоряжение, свыше 10 млн. руб.
В тюрьме Савва лепил скульптуры охранников и по памяти. Известный адвокат Ф.Н. Плевако защищал в суде Савву Мамонтова, свидетели говорили о нем только хорошее, а следствие установило, что он не присваивал денег. Обстоятельства дела позволяют сказать, что освобождению Саввы Мамонтова сознательно препятствовали. Муравьев целенаправленно искал сведения о злоупотреблениях Мамонтова, но найти ничего не смог. Имущество Саввы Мамонтова было распродано почти полностью, многие ценные произведения ушли в частные руки. Железная дорога перешла в государственную собственность по стоимости, значительно ниже рыночной, часть акций досталась другим предпринимателям, в том числе и родственникам Витте. Все долги были погашены.
К середине 1900 года следствие установило, что недостающие суммы Мамонтовым присвоены не были. Когда присяжные вынесли вердикт «не виновен», «зал, – как позднее вспоминал Станиславский, – дрогнул от рукоплесканий. Не могли остановить оваций и толпу, которая бросилась со слезами обнимать своего любимца». В конце 1900 года Мамонтов вышел из тюрьмы и поселился при гончарном заводе «Абрамцево», где и прожил до конца жизни, занимаясь художественной керамикой. Савва Иванович переехал в небольшой деревянный дом у Бутырской заставы. Здесь у него остался гончарный завод, на котором производилась майолика – художественная керамика, покрытая глазурью. Изделия мамонтовской мастерской не случайно получили золотую медаль на Всемирной выставке в Париже – майолика создавалась с участием Врубеля. Друзья-художники по-прежнему посещали Мамонтова в его доме. Революция застала бывшего «железнодорожного короля» серьезно больным. Савва Иванович Мамонтов скончался от пневмонии 24 апреля 1918 г. и был похоронен в Абрамцеве. На траурное собрание в Художественном театре память Саввы Мамонтова пришли почтить многие выдающиеся деятели культуры.
После смерти Саввы все семейные дела перешли к его детям. Однако не все из них смогли полноценно продолжить отцовские начинания. К примеру, Андрей Саввич подавал большие надежды скорее как художник, нежели промышленник. Он много работал совместно с Виктором Васнецовым и Михаилом Врубелем над росписью собора Христа Спасителя. Андрей умер в молодом возрасте и был похоронен в семейной усадьбе. А вот старший сын – Сергей Саввич – все же стал членом правления северных железных дорог, которые до него возглавлял отец. Тем же бизнесом занимался и третий сын Саввы – Всеволод. Однако и второй сын повторил трагическую судьбу своего брата Андрея: в 1915 году Сергей Саввич работал корреспондентом «Русского слова» на фронте и там погиб. В живых к этому времени остался только  Всеволод. После революции 1917 года он не уехал из СССР и, благополучно пережив сталинские гонения, занялся разведением лошадей и охотничьих пород собак. Всеволод дружил с выдающимися художниками – Валентином Серовым, Михаилом Врубелем и Константином Коровиным. Проработав недолгое время директором государственной конюшни, в 1948 году Всеволод Саввич стал хранителем Дома-музея Мамонтовых в Абрамцеве. Там он женился и с супругой переехал в Аргентину. Сын Всеволода – как участник белого движения – вынужден был во время гражданской войны бежать из Крыма в Сербию. В наше время Сергей Всеволодович живет то в России, то в Аргентине и занимается бизнесом. В России проживает дюжина правнуков Саввы Мамонтова. Всеволод Олегович Волков – правнук Саввы Мамонтова по женской линии – еще в советское время работал консультантом в Госплане, правительстве и Министерстве внешней торговли. В последние годы он возглавлял ряд небольших консалтинговых фирм, работающих с энергетической отраслью.